Активная энергетическая дипломатия США и ЕС в Каспийском регионе, направленная, главным образом, на сокращение здесь энергетического влияния России путем прокладки максимального количества нефте- и газопроводов в обход российской территории, долго оставляла в стороне проблему безопасности этих маршрутов.
Теперь военные риски проявили себя во всей полноте. Вторжение Грузии в Южную Осетию поставило под угрозу срыва транзит нефти и газа через Закавказье. Военный конфликт повлиял на энергетическую ситуацию во всем Каспийском регионе, а заодно – на динамику стоимости нефти на мировом рынке. 12 августа все нефтепроводы и газопровод, проходящие транзитом по территории Грузии, прекратили свою работу из соображений безопасности. Эту информацию российские СМИ однозначно оценивают как проявление огромных рисков, которые несет в себе политика Вашингтона и Брюсселя по построению коридоров экспорта среднеазиатских энергоносителей в обход России.
За последние пять-десять лет Грузия приобрела большое значение для транзита нефти и нефтепродуктов, главным образом, в Европу. Кроме того, эта страна рассматривается как один из возможных транзитных маршрутов в рамках нескольких международных проектов транспортировки нефти и газа из Средней Азии на мировые рынки, в том числе в страны Черноморского бассейна.
Агрессия Грузии сделала транзит нефти и газа через Закавказье более чем проблематичным. «Теоретически возможен срыв поставок совокупным объемом приблизительно в 1,6 млн барр. нефтяного эквивалента в сутки», – считают аналитики.
Уже утром 11 августа цена сентябрьских фьючерсных контрактов на нефть марки WTI в электронной системе Нью-йоркской биржи составила 116,9 долл. за баррель, что на 1,7 долл. выше итоговой котировки 8 августа. А из-за обеспокоенности участников рынка военными действиями в Южной Осетии сентябрьские фьючерсы на Brent в Лондоне стоили 112,18 долл. за баррель, а на WTI в Нью-Йорке – 114,8 долл. за баррель.
Импортеры нефти и газа заявляют о сбое в поставках. В частности, Армения недополучила 30% объемов российского газа, который идет через Грузию, а экспортеры сетуют о невыполнении договорных обязательств перед партнерами. Большинство из них начали переориентироваться на другие направления: Казахстан – на внутренний рынок, Азербайджан – на нефтепровод Баку – Новороссийск. Грузия в одночасье стала рискованным направлением транспортировки топлива, заставив добывающие государства задуматься об альтернативных маршрутах.
Югоосетинская война как-то затмила еще одно событие. За два дня до начала военных действий, 6 августа, на турецком участке нефтепровода Баку – Тбилиси – Джейхан (БТД) произошел пожар, вызванный диверсией курдских боевиков. Он был потушен только через неделю, однако прокачка нефти до сих пор не восстановлена. Компания BP объявила о форс-мажоре БТД, предупредив, таким образом, о возможном невыполнении обязательств по экспортным контрактам. Затем 12 августа BP закрыла проходящий через Грузию нефтепровод Баку – Тбилиси – Джейхан (БДТ), по которому топливо поставляется из Азербайджана в Турцию. Одновременно ВР прекратила прокачку нефти по нефтепроводу Баку – Супса, частично проходящему по территории Грузии и связывающему Азербайджан с грузинским побережьем Черного моря.
Хотя российские ВВС не наносили ударов по нефтепроводам и конфликт отразился только на морских поставках, реакция нефтеэкспортеров оказалась весьма быстрой и масштабной. Азербайджанская национальная нефтяная компания (ГНКАР) заявила о прекращении экспорта нефти через грузинские порты и эвакуации персонала с терминала Кулеви. Азербайджанскому примеру последовал и Казахстан.
Вслед за Баку Астана заявила, что в ближайшие дни экспорт казахской нефти из грузинского порта Батуми осуществлять не будет. Казахстан теперь рассматривает возможность увеличения экспорта топлива в Китай и Россию, а Азербайджан намерен наращивать транспортировку нефти через нефтепровод Баку – Новороссийск. ГНКАР уже обратилась в российскую «Транснефть» с просьбой увеличить объем прокачки нефти по этому трубопроводу. По словам вице-президента компании М.Баркова, азербайджанская сторона попросила дополнительно прокачать 83 тыс. т в месяц, т.е. 166 тыс. т.
Создается ощущение, что нефтяники были внутренне готовы к форс-мажорным обстоятельствам на маршрутах транзита. В любом случае опыт последних дней заставит страны региона более тщательно взвешивать риски нефтегазовых инфраструктурных проектов, а также более лояльно относиться к уже существующим маршрутам через территорию России.
По оценкам аналитиков, сокращение экспорта азербайджанской нефти вряд ли превысит 0,5-1% мирового спроса и перебои в поставках окажут слабое влияние на нефтяные цены. Тем не менее, как справедливо отмечается в отчете ИК «Тройка Диалог», конфликт «может заставить вновь задуматься над рисками использования для транзита грузинской территории при реализации ряда международных проектов в нефтегазовой сфере».
Тот факт, что Азербайджан готов искать новые варианты и маршруты продажи нефти, заставляет нервничать Польшу, которая пытается снизить свою зависимость от российских энергоносителей. Варшава планировала получать нефть по трубопроводу Одесса – Броды – Гданьск – Плоцк. Предполагалось, что поставки на этом маршруте будет осуществлять в основном Азербайджан. Но война уже заставляет Баку пересматривать маршруты.
Конфликт может иметь последствия и в газовой сфере. Азербайджанский газ по газопроводу Баку – Тбилиси – Эрзерум транзитом направлялся через Грузию в Турцию. Мощность трубы составляет 30 млрд. куб. м в год, однако пока она недогружена. Теперь, когда газопровод не работает, Баку сможет по достоинству оценить предложение Газпрома продавать российскому концерну весь экспортный газ по мировым ценам.
С учетом стоимости транспортировки газа через Турцию в Европу по еще не построенным, однако постоянно дорожающим трубам, конкурировать с «Газпромом» будет непросто. В любом случае риски поставок газа в обход России возрастают, и транзит через Грузию становится первым тому примером.
Одновременно можно забыть о таких экзотических проектах, как «Белый поток», разработанный командой украинского премьера Ю. Тимошенко. Речь идет о строительстве газопровода из Туркменистана по дну Каспийского моря через Азербайджан в грузинский порт Супса, а затем по дну Черного моря через Крым в направлении стран Евросоюза. В планах киевских мечтателей было строительство «Белого потока-2» и даже «Белого потока-3». Теперь же безрисковым, похоже, остается только транзит через Россию, а про такие точки маршрута, как Супса и даже Крым, можно забыть.
Нужно четко понимать, что прокачка нефти по нефтепроводу БТД прекращена отнюдь не по вине российской армии. Об опасности нападения курдских боевиков на объекты транспортной инфраструктуры накануне военной операции турецких войск против курдов в Северном Ираке (октябрь 2007 г.) было известно давно.
Планы США по расчленению Ирака с выделением независимого государства Курдистан вполне могут превратить обширный регион проживания этнических курдов в зону серьезного вооруженного конфликта. Военная операция против курдов, базирующихся в Северном Ираке, привлекла тогда минимальное внимание западных СМИ. Хотя вполне очевидно, что за термином «трансграничная военная операция» скрывалось вооруженное вторжение в сопредельное государство. Учитывая опыт Рабочей партии Курдистана в ведении партизанской войны, было очевидно, что конфликт может принять затяжной характер, существенно увеличив риски не только гипотетических проектов вроде Транскаспийского газопровода или Nabucco, но и существующих маршрутов: Баку – Тбилиси – Джейхан, трубопроводов из Ирака и Ирана в Турцию. Недавняя диверсия на БТД может оказаться лишь «первой ласточкой».
Решения о путях транспортировки нефти и газа центрально-азиатским государствам понадобится принимать, исходя из общего политического контекста. Зоной повышенного транзитного риска является отнюдь не только Закавказье. Преграды военно-политического характера тормозят, например, проект газопровода Туркменистан – Афганистан – Пакистан – Индия (ТАПИ): здесь 830 км газопровода должны пройти по территории бурлящего Афганистана, где войска США и НАТО не в состоянии остановить разгул насилия. Так что реализация проекта ТАПИ под большим вопросом. Еще один риск из области политики связан с непростыми отношениями Пакистана и Индии.
Итак, главный вывод из произошедшего на Кавказе – рост военных рисков на пути переброски топлива по магистральным газопроводам. На постсоветском пространстве вне зависимости от того, какое происхождение имеют нефть и газ – российское или нероссийское, такого рода риски распространяются на любые поставки. Стремление производителей к диверсификации сбыта, наталкиваясь на политические и военные ограничители, в очередной раз заставляет возвращаться к испытанным и стабильным маршрутам.
